«У меня имеются доказательства ваших интимных отношений с девочками, не достигшими совершеннолетия. Если хотите избежать скандала, оставьте двести фунтов наличными в отеле «Грильон». Деньги положите в конверт, и адресуйте их Сочувствующей Леди».

Закончив писать, она с удовлетворением посмотрела на дело своих рук. Теперь осталось вручить эти послания шестерым джентльменам, имена которых ей назвала Энни. Если все они выполнят поставленное условие, пансион получит все необходимые деньги.

Первую записку она может завтра подложить в карман лорда Фернуорта на балу у Уиттингтонов, но что делать с остальными? Нужно будет взять все записки с собой и ждать удобного случая. Если ничего не получится, придется придумывать иной план.

Куинн положила записки в ридикюль, спрятала письма миссис Ханслоу и Ангела Севен-Дайалс в письменный стол и с легким сердцем отправилась спать.

Но одна вещь не давала ей покоя. Куинн накинула халат и принялась ходить взад-вперед по комнате. Нужно обязательно поговорить с Маркусом именно сегодняшней ночью, напряженно думала она. Она спросит его, что имел в виду лорд Фернуорт, когда говорил о развлечениях, и позволит мужу очиститься от подозрений. После этого она признается ему, что наняла Полли и Гобби, чтобы спасти несчастных детей.

В зависимости от его реакции она, может быть, даже расскажет ему о Сочувствующей Леди и попросит его внести деньги в фонд пансиона.

Куинн понимала, что действует под влиянием настроения, а не разума, но ничего не могла с собой поделать. Она прошла через гардеробную и осторожно открыла дверь комнаты Маркуса. К ней тут же подошел его слуга.

– Что угодно, миледи?

Девушка окинула взглядом комнату и убедилась, что, кроме Кларенса, в ней никого не было.

– А где лорд Маркус? – спросила она, пытаясь придать своему голосу властные нотки.

– Он ушел, миледи.

– Ушел? А он не говорил, когда вернется? – Ее настроение резко упало.

– Нет, но думаю, он вернется не скоро, миледи. Он сказал, что я могу не ждать его.

Куинн закрыла глаза. Неужели он все-таки решил отправиться вместе с лордом Фернуортом в игорный дом? И чем он будет заниматься сегодня ночью, помимо игры в карты? Ей даже не хотелось думать об этом.

– Спасибо. – Куинн вернулась в свою комнату.

Она сердилась, но одновременно чувствовала себя ужасно глупо. Почему муж не сказал ей, что собирался уйти? Видимо, потому, что хотел заняться делами, которые она бы не одобрила. А еще потому, что она оставила его после театра, сославшись на усталость.

Нет! Не может быть, чтобы он ушел из дома по такой пустячной причине. Оставалось надеяться, что она ошибалась. Однако ее недавнее возбуждение прошло без следа, и на нее навалилась невероятная усталость. Дрожащими пальцами Куинн развязала пояс халата и легла в постель.

Она обязательно выполнит свой план и достанет деньги. Что касается Маркуса, нужно постараться как можно меньше проводить время в его обществе, потому что так будет безопаснее для ее сердца.

Глава 20

Проникнуть в дом сэра Грегори оказалось более трудным делом, чем ожидалось. Когда Маркус прибыл на место, слуги еще не спали, поэтому ему пришлось проникать внутрь через подвал, а потом осторожно перебираться из комнаты в комнату.

Наконец он добрался до цели – кабинета сэра Грегори, который находился на первом этаже рядом с гостиной. Быстрый осмотр письменного стола показал, что этот человек не был связан с похитителями, впрочем, Маркус никогда его серьезно не подозревал. Он положил в карман найденные пятьдесят или шестьдесят фунтов и двинулся дальше.

Вспомнив о пансионе для девочек, Маркус решил прихватить пару серебряных подсвечников. Затем его внимание привлек шкаф со столовым серебром. Замок оказался несложным, и через пару минут Маркус уже изучал его содержимое. Нескольких серебряных тарелок и подноса никто не хватится, потому что на них не было монограмм или других опознавательных знаков, поэтому он обернул их куском материи, чтобы не звенели, и положил в небольшую сумку. Вместо посуды на полке теперь красовалась визитная карточка Ангела Севен-Дайалс. Дверцу шкафа он оставил открытой, чтобы пропажу обнаружили как можно раньше.

После этого он направился к окну, потому что это показалось ему более безопасным способом покинуть дом, но тут раздался громкий лай. Маркус обернулся и в свете луны увидел блестящие белые зубы ирландского сеттера.

Сэр Грегори часто рассказывал о своем любимце, и теперь Маркус судорожно пытался вспомнить имя пса. Сид? Тара? Ах да...

– Банши, привет, Банши, – произнес он как можно более естественным тоном. – Какая хорошая собачка!

Пес перестал лаять и неуверенно задвигал хвостом, обнюхивая незнакомца. Маркус тут же пожалел, что у него нет с собой какого-нибудь угощения.

– Да, да, ты отличный пес. Ты молодец, заслужил свою миску похлебки, – продолжал вещать Маркус уже довольно бодрым голосом.

Собака тут же с радостью откликнулась на добрые слова и, встав на задние лапы, положила передние Маркусу на плечи, пытаясь лизнуть его в лицо.

– Ах ты, шалун! – рассмеялся он. – Какой же ты сторожевой пес после этого? Хорошо, я ничего не скажу твоему хозяину, если ты тоже будешь помалкивать.

Он потрепал Банши по шелковистой шерсти и, открыв окно, быстро вылез наружу. В это мгновение по всему дому вновь раздался оглушительный лай – пес наконец-то вспомнил о своих обязанностях. Маркус хотел закрыть за собой окно, но времени на это уже не оставалось. Он бросился бежать, придерживая сумку с серебром обеими руками.

Что ж, собака помогла сделать последний визит Ангела Севен-Дайалс громким и заметным, с усмешкой подумал он, сворачивая за угол.

Куинн велела принести ей завтрак в комнату. Ей не хотелось встречаться с Маркусом до того, как она решит, спрашивать его, где он провел вчерашнюю ночь или нет. По-видимому, ее первоначальный план был самым оптимальным: она понаблюдает за реакцией мужа на то, что лорд Фернуорт получит ее записку, и уже в зависимости от этого будет строить свое дальнейшее поведение.

Решив эту проблему, Куинн задумалась над другой – как сделать так, чтобы не встречаться с Маркусом до бала. Окидывая взглядом комнату, она в очередной раз натолкнулась на ужасную картину, висевшую на стене. Конечно же! Следует заняться переделкой комнаты, и муж не сможет ничего заподозрить.

Куинн переоделась и уехала из дома к драпировщику, оставив Маркусу записку, в которой объясняла свои планы. Все утро пришлось потратить на выбор тканей, остановившись на нежных оттенках кремового и лилового. В полдень она вернулась домой в компании декоратора и обойщика. К вечеру все приготовления были закончены, а основные работы назначены на понедельник. Картину со сценой охоты сняли со стены и отправили Энтони.

Днем Маркус лишь однажды заглянул в комнату жены, но как только она спросила его, какой из двух образцов штор ему больше нравится, он тут же ретировался. Хотя она хотела быть подальше от него, но, заканчивая одинокий ужин в своей комнате, не могла не испытать тоску.

Как странно, думала Куинн, она стала зависеть от него после какой-то недели замужества. Она всегда презирала женщин, цепляющихся за своих мужей и не имеющих собственной жизни. Ее мать, имевшая интересы и дела, не связанные с отцом, была для нее образцом и объектом восхищения.

Не в силах больше предаваться меланхолии, Куинн встала и позвала Монетт. К чему эти глупые мысли, думала она, ведь у нее есть и собственные интересы, и дело, которым можно гордиться. Именно ради этого дела она сейчас отправится на бал.

Несмотря на желание держаться от Маркуса подальше, Куинн не могла не испытать удовольствия, увидев восхищение в его глазах, когда она спускалась по лестнице, одетая в роскошное бальное платье. Так как это был ее первый бал в Лондоне, она постаралась выглядеть как можно лучше, и, судя по реакции мужа, ей это удалось.